1. Имя персонажа:
Evan Edgar Maddox | Эван Эдгар Мэддокс
Предпочитает, чтобы к нему обращались по фамилии. Второе имя не по отцу, а от деда, прославившегося своим небольшим кукольным театров. Благородно морщит нос от панибратских «Винни», а так субъект вполне терпимый и спокойный. Редкость!

2. Возраст:
Первое февраля, 1990 год. Двадцать четыре полных года.

3. Род занятий:
По жизни безработный. С позором уволен из итальянского ресторана. На День Святого Патрика нарядился лепреконом и бросался клевером в посетителей учреждения. Разумеется, в нетрезвом виде. Должно быть, вообразил себя ирландцем. Картежник, карманник, взломщик, гипнотизер с уверенной буквы "г", хотя и не очень сильный.

4. Краткое описание:

В выцветших красках цирковых афиш он был самым юным акробатом. Сочные от праздничных букв вывески зазывали прохожих, обещали необыкновенное представление - маленький гимнаст хоть и не удостаивался звания первого номера программы, но зрители с удовольствием приходили поглядеть на него - гибкого, как пружинку.
В программе его звали бесстрашный мальчишка.
В семье - Эван.
Цирк, кажется, был всегда. Могло не быть денег, могло не хватать еды, отец мог забывать приходить на ночь домой, но цирк - как бы мать ни старалась - выгнать из квартиры было невозможно. Его запах расползается по комнатам, впитывается карамельным, праздничным ароматом угощений и кислым - запыхавшихся лошадей. Восторженного смеха и рычащих аплодисментов, подпаленной шерсти тигров и вороха свежих опилок. Сильнее всего несет нескончаемым, лицемерным торжеством, за которое артисты платят переломанными костями, неделями без сна и загубленными семьями.
Цирк нравится Эвану.
Он походит на радужный карнавал - такой же яркий, такой же кричащий, как наряд тропических бабочек. Торжество красок. Пугающее, беспорядочное - нет-нет, да выглянет из-под капюшона его истинное лицо. Выглянет стремительно, быстро, раздразнит, испугает, покажет темный язык - скроется вновь, пока кто-нибудь не успел понять, что он увидел.
Шаткий баланс на грани ножа. Рваный, вспыхивающий слепящей мигренью - подобный видению эпилептика. Набрасывает липкие паучьи сети, заманивая в стягивающиеся на шее силки.
Кажется, тому, кто зайдет туда, выхода назад не найти.
Эван любит трепетно гладить его маску, оскаленную в бессмысленной, гротескной ухмылке. Издалека не углядишь незаживающих ссадин на руках дрессировщика и взмыленной морды загнанной лошади. Секреты мастерства скрыты за бархатной драпировкой и смехом заевшей пластинки. Лучше всех зная, что таится за его смеющимся гримом, Эван раз за разом успокаивает себя, возвращая ему укрытие карнавального наряда.
Болезнь рождается из привычки.
Его привычка - насильно вживленная в нервные окончания, загнанная под кожу.
Отец не хочет, чтобы он наблюдал со стороны, спрятавшийся в ряде кресел амфитеатра - далекого, укрытого тенью безопасности и сумраком непричастности.
Отец хочет, чтобы праздник проглотил его. Раздробил узкие косточки, переварил, превратив в своего вечного, преданного раба. На арене Эван проводит гораздо больше времени, чем дома.
Тренировки начались с самого детства.
Отец занимается им с малых лет. Юркий, мускулистый, гибкий - Эван был рожден для изматывающих выступлений и тяжелых трюков, страхом замирающих под самым куполом шапито. Отец, от природы мягкий, ассоциируется у него с одним лишь криком - требовательным, проникающим в самые затаенные уголки старания и отчуждения. Если бы не другие артисты, свидетели их работы, он, кажется, бил бы его: отцу хочется, чтобы после двух репетиций Эван достиг совершенства. Он в упор не замечает ослабленного голодом тела и вялых, жалобно плачущих мышц.
Все дети мягкие, податливые, пластичные - суставы еще неустойчивы, мышцы - упруги. Невыросший организм лучше всего поддается воздействию - на это уповали средневековые компрачикосы, когда вырезали из выторгованных детей потешных калек для богатых дворов.
Глядя на Эвана кому-то может показаться, что суставов у нее нет вовсе. Ловкий - выросший из уступчивого пластика и упругой шкуры со змеиного хвоста. Эван гнется легко, во все стороны, без видимых усилий - на радость зрителям и кошельку хозяина цирка.
Эвану сулят большое будущее.
Следует лишь хорошо потрудиться.
Он растет среди них - низкорослых, легких, будто взметнувшееся воробьиное перышков, жокеев, вытянутых, длинных гимнастов и грациозных эквилибристов.
Лицемерных и по профессиональному жестоких - подобно празднику, что они ежедневно приводят на арену на поводке истлевшего, скрывшегося за язвами смеха.
Тренировки - вопреки воле матери. Матери тонкой, нервной и изящной, как трепещущая мелодия скрипки. Пронзительный плач маленького инструмента слишком часто рождается под взмахами ее смычка, чтобы не впитаться несмываемым клеймом во всю ее фигуру, всю манеру. Даже сейчас, вспоминая о ней, Эван скорее увидит мать в окружении изящного пюпитра и лихорадочного, оживающего вороха нот, чем внутри выбеленных, невыносимо стерильный стен больницы.
Нескончаемые репетиции отбивают у него страх перед упорным, изрытым кровавыми мозолями и вздувшимися волдырями, трудом. Пульсация ноющей боли в растянутых до предела мышцах - сладкая награда, радостное напоминание о совершаемом ежедневно подвиге.
Все для него. Все для бесстрашного мальчишки, замирающей на перекладине под сдавленные вздохи окоченевшей от ужаса галереи.
Ради него, ради воли ласкового, вкрадчивого, но яростно требовательного отца Эван забрасывает школу и скромную детскую возьню с редкими, бедностью переломанными игрушками.
Эван дарит толпе кувырки в воздухе и нескончаемые прыжки. Эван покоряет публику на трапециях и широких плечах гимнастов, выходящих на арену с ним заодно. Излюбленный трюк зрителей - позволить мальчику кувыркаться вокруг тоненькой перекладины, жалобно дребезжащей на головокружительной высоте. Замереть, повиснуть на ней, зацепившись мысками, дарить воздушные поцелуи и улыбаться судорогой пойманными губами.
Страшные сны с высотой всепоглощающей, высотой, ловящей его распахнутой пастью - неизбывные спутники ночи.

Несмотря ни на что, Эван знает: он счастливый. Острее всего радость приходит к нему темными вечерами, когда они с мамой дожидаются возвращения отца. Тот - выступает чаще и регулярно задерживается после репетиций.
А еще его забирают у семьи громкие, пропитанные спиртом друзья - Эван боится их, забирается вглубь единственной, обшарпанной комнаты и робко рассматривает их совьими глазами, а раздраженная мать едко, надрывно называет пьяными свиньями.
Эван радуется молчаливым семейным ужинам - мама с приходом отца успокаивается, улыбается чаще. Иногда - даже шутит. Пусть неловко, пусть рассеянно и немного смущенно, но хорошему настроению матери Эван радуется звонким смехом, заботливо сохраняя в сердце счастливые минуты.
Они редко гуляют все вместе, одной семьей. Мама все больше остерегается улицы и совсем не хочет покидать дом - маленькому Эвану терпеливо объясняют, что мама - болеет, что маме нужен покой. Доктора говорят, что ей стоит меньше волноваться и чаще бывать на свежем воздухе - только какой же здесь свежий воздух? Абердин - город-порт, приютившийся в глубине промозглого фьорда, море разливается в нем, солью впитывается в антрацитовые мостовые, но даже у самых бухт не сыскать убежища от душного запаха пыли и гари. Он протягивает посеревшие руки даже к волнам, укрывает их беспокойную гладь одеялом упругой пленки удушливых газов - нет спасения.
Им бы уехать - вглубь, в изумрудные, горные долины Уэльса, где розовый рассвет до полудня путается в призрачных занавесках, где небо - полотно гроденаплевой ткани: прозрачное, невесомое, разузоренное лазурной акварелью. Подальше от суеты, поближе к покою, но оттуда отцу будет еще тяжелее добираться до цирка, да и откуда взять денег, когда едва хватает на скудный ужин?
Нет спасения.
Приступы ее Эвана часто отправляют переждать у дяди - бывает, всего на пару часов, но куда вероятнее - дней. Он и не против - его квартира хоть и не больше, чем их свернувшаяся под самой крышей комната, но гораздо уютнее. Его стены пестрят вставшими на дыбы рисунками, а столы ломятся от красок и заготовок, от набросков чертежей и подсыхающей глины.
Дядя живет в двух шагах от крохотного, но гостеприимного кукольного театра, в котором он же - и владелец, и главный актер, и - такое случается - единственный зритель. Дядю не волнует скудность выручки - он влюблен в каждую из своих куколок. Выторгованных у иностранных торговцев и вырезанных вручную. Оживленных, воскрешенных с помощью нежного дыхания свежих красок и внимательной любви - в его пальцах они королевичи и объятые пламенем змеи, птицы, умытые поднебесьем и рыночные фигляры, зазывающие на представление похабными песенками.
Из его сказок вышла вера Эвана в светлое будущее.
Из нашептанных на ухо рассказов о замках, что полон потайных комнат, в которых лепреконы прячут свои мешочки с золотом, а волшебном лесе, охраняющем это место от толпы зевак. Подозрительной матери не нравились эти сказки. Отцу - тоже. Он заставляет дядю молчать и отгоняет от кровати мирно дремлющего сына - зачем смущать мальчика глупыми небылицами?
Ему нужно готовиться к ближайшему выступлению.
Эван знает, что ни за что не свяжет свою жизнь с цирком. Ему не жалко ни потраченных сил, ни пожухших афиш - он не хочет кончить так, как его отец, посреди города-порта Абердина на северо-востоке Шотландии, так и не увидев мир и ничего не добившись. Пару раз говорил в лицо, гордо вскинув голову и без страха смотря в глаза, за что сразу же получал подзатыльник, вкупе с рассказами о семейной династии и судьбе.
Чем старше он становится - тем выше нагрузка.
Чем старше он становится - тем больше клетка захлопывается над головой, лишая выбора, надежды на что-то другое.

Люди ему безразличны. Эван много молчит, кажущееся недружелюбие без следа растворяется в его частых улыбках и задорном сиянии глаз. Куда больше он привязан к лошадям - с охотой, безвозмездно помогает ухаживать за питомцами арены, расчесывает их мягкие гривы, отмывает взмокшие, упругие бока. Лошади любят его, суетливо радуются каждому появлению - Эван, в отличие от остальных, никогда не причиняет им боль. С этим умением находить подход к любому четвероногому существу, его, кажется, были бы рады встретить и в роли жокея (тем более, что легкие, воздушные косточки как нельзя лучше подходят для этой работы), но у мальчика сердце обливается кровью при мысли о страдании несчастных зверей.
Он хочет оставаться другом им.
Трапеции, по крайней мере, не мрут с такой неумолимой регулярностью. Эван не ненавидит людей - он просто не знает другого способа общения, кроме улыбок. Но разве приникнешь с лаской к незнакомцам? Чужих он боится, хотя и всегда - по умолчанию - любит. Не существует плохих людей - только жестокие и неразумные. Все заслуживают поддержки и нежности.
Только бесстрашный мальчишка не готов подарить ее каждому.
Зато если кто и заслуживает постоянного, неустанного внимания, то хромой, беспородный пес Бруно, отыскавший приют во дворе их растворенного в серости дома. Эван первый раз в жизни проявляет твердость - и, кажется, появление ласкового, охряного любимца только идет им на пользу. Живое, трепетное существо разгоняет душную, зараженное болезнью мамы тоску - Бруно, спрятанный от сквозняков шотландской сырости, быстро лечит кашель и веселеет. Радует и забавляет его в часы одиночества - ласковый пес, верный пес.
Казалось бы, такая долгожданна поездка всей семьей должна принести всем им только радость, только отец всю дорогу молчит, крепко сжимая в руках руль их обшарпанной машины, мама - смотрит в окно, то открывая то закрывая оное, а он сидит сзади и постоянно спрашивает, а пойдут ли они в парк, а увидят ли леса, а хватит ли денег на мороженное. И роковая секунда, когда отец оборачивается, прося-приказывая замолчать, чуть позже - скрежет тормозов, визг шин и запах жженой кожи сидениев - осколки стекла повсюду, кровь куда не глянь. 
Он открывает глаза уже в больнице - перемотанный, невероятно уставший, испуганный. Вокруг стерильно белые стены, люди в белых халатах да спящий дядя возле его кровати. Ему говорят не волноваться, потому что кости только-только стали срастаться. Ему кажется вздором, как волнение влияет на кости, он же артист, знает, что нагрузки влияют, и они появляется как раз после жестоких слов дяди, что они остались вдвоем. Эван в ужасе, Эван кричит, больно плачет и проклинает себя во всем - двенадцатилетнее чудовище погубившее свою семью. Отродье.
Ему говорят, что жизнь продолжается. Говорят, что нужно уметь забывать старое, открываясь новому. Говорят, говорят, что-то вечно назойливо вдалбливают в голову, а он не слушает, оставшийся один и повзрослевший слишком рано. Не сломанный, нет, но рано повзрослевший, как вывод - чуть более  менее улыбчивый, чем обычные дети.
Эван скучает по городу, раскачивающемуся на соли ледяных волн и сбивчивой песне плачущей скрипки. Ему болезненно страшно представить себя среди людей, в одиночестве - уж лучше, кажется, изо дня в день повторять трюк на высоте в несколько десятков метров.
Ему бы только вид семьей выдержать, а уж там...
Заставить себя вернуться на арену он не может, везде слышит голос отца, видит испуганные глаза матери. Оставить бесконечные выступления оказывается гораздо легче, чем избавиться от снов. Кошмары махрятся на краю его ночи, резвятся под веками, прокрадываясь в его будни - их натиск дреме удерживать более не под силу.
Он забрасывает все то, что его семья смогла нажить за скудную получку от выступлений - квартиру под чердаком в ветхом доме под снос, старые костюмы, мамины любимые гортензии. Все, что можно продать, продает - в тайне от дяди, конечно, который так любезно приютил племянника. Поправляет ему спящему одеяло и говорил, что заберет в лучшую жизнь, последний раз дотрагиваясь до стареньких кукол. Еще вчера - четырнадцать лет, друзья, знакомые, а сегодня за все отвечает один, не имея права на ошибку.
В поезде он едет почти в одиночестве: рядом - лишь флегматичные, степенные взрослые, не обращающие на своего крохотного попутчика никакого внимания.
Да и зачем ему оно?
За окнами - раскинувшиеся, свищущей скоростью смазанные шатры. Изумрудные, переливающиеся золотом леса, шершавыми стволами вырастающими до самых небес. Сизые долины с выгоревшими полями и васильковые пики гор, поддерживающие небо на нескончаемом горизонте.
Большой город и такая же большая сумка - Эван не смог уехать без Бруно, коего считал теперь единственным родственником, хотя для этого пса пришлось усыпить, иначе были бы вопросы, а ему это не надо. Эдинбург встречает пристальным вниманием толпы, но единожды, единожды он волнуется так.
Этот трюк не знаком Эвану.
Хуже того: он не знает, что именно зрители могут счесть за ошибку.
Ночует где попало, ест что придется - подворовывает у зазевавшихся торговцев. Частенько выступает где-то на площадях, зарабатывая на этом хоть какие-то гроши - верный пес стережет старенькую шляпу, чтобы их самих не обворовали. В особо хорошие дни у этих двоих даже праздник в виде мясного пирога, но чаще - хлеб, сворованные консервы и конфеты - сладкого иногда ужасно хочется.
Город, впрочем, очень скоро сводит его с такими же воришками, среди которых Эван быстро становится своим. Заряжающий позитивной улыбкой он, впрочем, не стремится распространятся о прошлом, ограничиваясь не несущими информацией фактами. Вроде бы открытая книга - шепчут ему в спину, но кроме названия ничего прочитать нельзя. Улыбается, шутит, иногда слишком громко говорит, но на деле - чаще обо всем, нежели о себе. Но добрый, руку помощи первому встречному может и не протянет, но за своих, как говорится, горой. Эвана ценят, а он ценит в ответ - жизнь буквально начинается заново у подростка, без образования, но с поразительно ловкими руками, рядом лучше не моргать, а то из внутреннего кармана уйдут недавно купленные часы, вкупе с серебряными запонками. Мелкий воришка, фокусник, взломщик - это та жизнь, о которой он мечтал?

Они перемещаются с одного города в другой, небольшой шайкой вчерашних подростков, без семьи, ценных вещей, но с собственной тяжелой историей и приличным списком проблем с законом. Судьба, скорее всего, просто любит дураков, иначе как банальным везением Эван свою жизнь не опишет.
Повезло своровать пачку Принглс из магазина.
Повезло обчистить сумочку симпатичной девушки.
Повезло скрыться от полиции в туннелях под городом - о, Англия ему уже как родная, ведь последние два года Эван провел здесь. Даже однажды работал в пиццерии, целых четыре месяца как заведенный вставал до семи, мило улыбался людям по ту сторону прилавка, бережно собирал чаевые - так и заработал на однокомнатную квартирку. После громкого случая с увольнением вернутся к прежней жизни - хозяйке уже как месят торчит без оплаты, говоря, что на днях отдаст, выступает на улицах с картами, реже - вспоминает былые гимнастические упражнения, ворует в метро, вскрывает квартиры, чьи постояльцы уехали в отпуск, живет сегодняшним днем и пока как-то не желает ничего менять. Да и зачем?
Он где-то в глубине души все тот же улыбающийся мальчишка, самое главное - копнуть поглубже, тогда можно увидеть. Избирательность и недоверчивость людям не дают ему подпускать всех подряд близко - кто знает, что они держат в кулаке за спиной? Но он громко смеется и готов отдать последнюю пачку сворованного печенья тому, в ком признал своего, поможет как советов, так и делом.
Единственное, что не дает Эвану покоя, это обещание, данное дяди - но за десять лет после побега он тому и строчки не написал.
Дополнительные факты:
- совершенно не брезглив, не приходит в ужас от вида крови или уродливых телесных повреждений. Спокойно относится к любым насекомым и паукам.
- работу, которая ему нравится, выполнит до конца, какой бы тяжелой она ни была. В труде в первую очередь обращает внимание на результат - если он желанный, Эван готов из кожи вон вылезти.
- наоборот: если его работа приносит ему скуку, не имеет смысла или Эвана к ней принуждают, дело растянется на много часов, а то и дней. Впрочем, куда более вероятно, что он не выполнит порученного вовсе.
- больше любит холод, чем тепло, мотивируя это тем, что в прохладе гораздо проще работать - никто не заметит вытащенного бумажника.
- жару же наоборот, не переносит: теряет работоспособность, становится вялым и мечтает только о кровати. Любимая погода - затянутое облаками небо, прохлада и туманность.
- любит прогулки, преимущественно вечерние или ночные.
- любимая сладость - малина.
- несмотря на видимую замкнутость, в Эване - непоколебимое, непобедимое упорство. Он не боится ни труда, ни препятствий - необходимое выполнит несмотря ни на что.
- из-за вечной нехватки средств в семье, к одежде - редкой - довольно безразличен. Вся его забота о внешнем виде ограничивается тревогой об аккуратности. Вещи всегда чисты, выглажены и опрятны, никогда не создают впечатление обносок или тряпья - Эван может из года в год носить одну рубашку, но та никогда не станет засаленным, старым тряпьем. Его основные требования к предметам гардероба: удобство, уместность и незаметность.
- готовить умеет на уровне жаренной яичницы и порезанного бекона. Зато мастерски разогревает блюда в микроволновке.
- манеры Эвана отличаются ледяным, поразительным спокойствием. Не кусает губы, не щелкает пальцами, не стучит по столу - способен долго выдерживать без движения, будто бы не испытывая извечного дискомфорта "чем бы себя занять?"
- до сих пор, по возможности, старается разминать и поддерживать свое тело в форме. Не из сознательного решения или чувства долга - скорее, по какой-то чудовищной, нестерпимой привычке. Разумеется, былых нагрузок Эвану не найти (он, в общем-то, и едва ли к этому стремится), но остатки былой гибкости он умудрился сохранить.
- скорее упор делает на собственную быстроту, ловкость рук и юркость, нежели на грубую силу. Драться, впрочем, тоже умеет.
- разбирается в медицине на достаточно неплохом уровне для человека, ни разу не посетившего урок биологии. Знает, куда колоть и что колоть, чтобы усыпить, обезболить или даже убить. В основном опыт получал от ветеринаров в цирке, но, как практика показала, на людях это тоже вполне применяемо. Рентгеновским зрением не обладает, но по вывернутой не в ту сторону ноге перелом диагностирует. 

5. Внешность:
Дейв Франко.
рост: 170 см
цвет глаз: карие
цвет волос: каштановые, слегка вьющиеся. Обычно носит коротко остриженными "под Цезаря"
особые приметы: мелкие шрамы по всему телу, заразительная улыбка, гладко выбритое лицо
предпочтения в одежде: удобно, практично. Чтоб и в люди, и удирать потом от этих самых людей. Одинаково терпит и кэжуал и спортивные стили, а вот увидеть его в костюме - едва ли.
6. Связь с вами:

7. Пробный пост:

Отредактировано Evan Maddox (2017-01-04 17:30:55)