Родиться во втором по величине городе Англии можно было считать определённого рода удачей. Бурлящий индустриальный Бирмингем в графстве Уэст-Мидлендс принял чету Олфордов довольно гостеприимно. Мистер Олфорд, сам выходец из небольшого провинциального города, после женитьбы на Оливии Сандерс, хваткой не в меру активной американке, занялся своим бизнесом и приобрёл в собственность вместе с компаньоном пару автомоек, супруга же была жадно увлечена одной из косметических сект сетевого маркетинга. Оливия была искренне убеждена, что её муж, по материнской линии Говард, голубых кровей, не иначе, потому представляла себя новоиспечённой британской аристократкой и даже пару раз бывала на скачках. В браке родилось две дочери с разницей в три года: Ванесса и Мередит. Семейство жило в достатке, хоть и без излишеств. Пока мистер Олфорд торчал на работе, налаживая бизнес, мать занималась семьёй и косметикой, постоянно сидела на телефоне, собирала дома женские сборища и прививала дочерям хороший, по её мнению, вкус. Девочки росли на удивление дружно, Ванесса была прекрасной сестрой и любила заботиться о младшенькой, но с детства их характеры различались: Несс постоянно воображала у зеркала, нацепив мамимы наряды, измазавшись кремами и помадами, выступала на школьных утренниках с песнями и сценками, была непоседлива в учёбе, часто летая в облаках, а Мередит же производила впечатление более серьёзной и прагматичной, у неё не было слуха и голоса, но она писала неплохие стихи, делала успехи в математике и языках, впрочем, это не мешало сёстрам быть друг другу преданными подругами и соратницами, ведь их роднило по-настоящему доброе сердце.
Когда девочки стали постарше, миссис Олфорд взлелеяла мечту перевести дочерей в Школу Короля Эдварда для девочек, которая была признана одной из лучших, но денег на обеих явно не хватало. Ванесса, несмотря на совсем ещё юный возраст, сама отказалась от блестящего образования в пользу младшей сестры, и с тех пор их жизненные пути стали постепенно расходиться. Пока Мередит уверенно строила карьеру юриста, Ванесса успела окончательно влюбиться в сцену. Всё началось с поездки с классом в Стратфорд-на-Эйвоне на фестиваль Шекспира, где всё было пропитано невероятной вдохновляющей атмосферой творений гения Золотого века. После просмотра «Короля Лира» на сцене Королевского шекспировского театра Ванесса окончательно решила, что станет актрисой. Эта цель настолько захватила Несс, что она денно и нощно занималась, благо родители не скупились на репетиторов, чтобы попасть в Бирмингемский университет на факультет «Драмы и Театрального искусства». Девушка была поглощена своим обучением, педагоги видели в ней вокальный и артистический талант и прочили значительные перспективы на этом поприще. Полная надежд и творческого пыла, Ванесса уже на втором курсе начала работать в театре «The Birmingham Repertory Theatre Ltd.». И, когда ей казалось, что она практически абсолютно счастлива, её мир вдруг перевернулся.
В театре часто выступали заезжие артисты, поэтому к незнакомым лицам в холлах давно привыкли. Театру нужны были деньги, поэтому зал кому только не сдавали в аренду. В тот месяц были развешены афиши с молодым многообещающим иллюзионистом из Лондона, который должен был пробыть в Бирмингеме месяц. Они встретились случайно, заболтались между репетициями, выпили чай, подглядывали за выступлениями друг друга и чувства ударили их будто обухом, окончательно и бесповоротно. Гарри умел производить впечатление: невероятно харизматичный, полный энергии, галантный и внимательный, он эффектно ухаживал за молоденькой актрисой, которая не устояла перед натиском чар столь обворожительного кавалера. Их роман зажёгся стремительно и ярко, безумной всепоглощающей бурей чувств. Через неделю восемнадцатилетняя Несси, как её ласково называл Гирш, ставший её первой настоящей любовью, так отличающейся от тусклых глупых юношеских увлечений, уже не могла представить дня без его улыбки, ласкового взгляда, которые так жадно ловила при любой возможности. Она читала ему монологи Джульетты, а он усыпал её цветами, будто по волшебству появлявшимися из воздуха. Они ворковали без устали, забыв о концертах и выходя на сцену с небывалым одухотворением лишь для того, чтобы посвятить выступление своему возлюбленному. Когда закончилось время пребывания Гарри в Бирмингеме, он не задумываясь предложил Несси сбежать вместе с ним. Ванесса, всё существо которой занимал лишь один человек, согласилась сразу же. Бежала тайно, бросив университет и театр, разумеется, под прикрытием и с поддержкой Мередит, которая, видя сестру невероятно счастливой, была искренне рада за неё и желала счастья. Родители Несс были в бешенстве, они, даже спустя много лет, так и не смогли проникнуться к Гиршу тёплыми чувствами, называя его между собой не по имени, а «этот еврей». Ванесса же была в полнейшей эйфории, она с юной наивностью целиком и полностью вверила себя и своё будущее Гарри. Он был с ней трогательно ласков, заботлив и трепетно-бережен. К своему восторгу, Гирш был её первым мужчиной, она же была скромна и неопытна, но от природы чувственна, войдя во вкус, Несс позволила их страсти приобрести новые, всё более красочные оттенки. Гарри, не менее увлечённый, вскоре после возвращения в Лондон сделал Ванессе предложение, подарив незабываемый день и надежду на долгое безбрежное счастье. Несс сама и не заметила, как стала миссис Гирш. Поскольку обучение и работу с Бирмингеме она бросила, дабы зарабатывать и как можно больше времени проводить с супругом, Ванесса принимает предложение стать ассистенткой Гарри в его шоу. Новая жизнь захватила с головой и была похожа на сказку: всем сердцем любящий муж, путешествия, аплодисменты. Ванесса искренне верила в Гарри, она всегда была его плечом, музой, верной подругой и пылкой возлюбленной. Её энтузиазм, строившийся на взаимной любви, позволял Гиршу уверенно идти к успеху, справляться с трудностями и не унывать. Но вся эта идиллия продержалась не так уж и долго. С каждым годом Гарри, поднимающийся по Олимпу славы, погрязал с головой в своём искусстве и жизни богемы. Душа любой вечеринки, гвоздь любой программы, его ждали и любили не только по всей Англии. Успех, как и всем, кружил ему голову. Призрак цирка стал зависим от своей публики и тайн Гудини, постоянно соревнуясь с почившим мэтром иллюзиона. Он стал будто одержим, в то время как сама Ванесса окончательно вымоталась. Её жизненная сила струилась от внимания Гарри, но он всё меньше уделял супруге подлинного внимания. Они стали чаще ссориться, Ванесса, от природы эмоциональная, загоралась и тухла в один миг. Громкие скандалы заканчивались горячими примирениями, но и это всё реже спасало положение. Несс мечтала о тихих вечерах в объятиях Гарри, о том, как готовила бы ему ужин, родила детей, но вместо этого они бегали с корабля на бал, то ночуя на чемоданах, то проводя дни и ночи на сцене вперемешку с вечеринками и званными обедами. Но даже в редкие часы наедине Ванесса перестала чувствовать себя рядом с мужем.
Он был где-то в себе, в своих мыслях, мечтах о покорении новых трюков, всё отучивался и изображал заботу, но в действительности витал где угодно, но не в мыслях о жене. Он привык к её самоотверженной близости и поддержке, знал, что она будет рядом и не предаст, она была слишком чиста, может поэтому не находила себе места в светском бомонде и чувствовала некоторую отчуждённость. Гарри научил её ценить и любить себя, он воспевал её красоту, принадлежавшую только ему, но Ванесса и не желала красоваться на сцене для публики, она лишь хотела, чтобы ею гордился её бесценный мистер Гирш. И всё же, когда его обступали звёзды и поклонники, Несси всё отчаяннее понимала, что никто не воспринимает её всерьёз, без него она никто, тень, симпатичная рыжая девушка, имени которой никто никогда не стремится запомнить. Да, люди восхищались её красотой, на сцене они с Гарри работали как единый механизм, понимая всё без лишних слов, ловко выходя из любой, даже не запланированной ситуации, но все таланты были заживо сожжены в жертвенном огне её беззаветной любви. Ванесса всю жизнь жила для Гарри, во имя Гарри и не желала иного, была способна смириться с чем угодно, она долго закрывала на всё глаза, не сумев поверить, что он уже не тот очарованный до глубины души юноша, который звал её замуж. Способность идеализировать объект своей любви продлила их брак до семи лет, но не сумела его сохранить. Всё больше Ванессе казалось, что она обременяет Гирша, он всё меньше интересовался ею, а его чувства стали походить на привычку, полезное дополнение к его работе. Притупилась его ревность, учащались ссоры, на которые шла Несси, чтобы привлечь хоть какое-то внимание супруга. Равнодушие, которое отказывался признавать Гарри, убивало Ванессу, разрывая ей сердце. Она долго не могла решиться, но в один из дней ушла. В этот день должна была состояться крупная премьера. Ванесса собрала вещи с самого утра и уехала. Она решила, что, если Гарри остановит её, не упомянув при этом про сорванное выступление, а волнуясь за их отношения, она вернётся, а если нет, всё кончено. Но оказалось ещё хуже, Гирш даже не заметил отсутствия жены, которое вскрылось фактически на сцене. Убитая мыслью, что стала для любимого не женой, а просто ассистенткой, Ванесса тут же подала на развод и вернулась к семье в Бирмингем, поселившись у сестры. Старшее поколение Олфордов теперь стало называть Гарри «этот чёртов еврей».
Долгое время она не могла прийти в себя, сначала долгая депрессия, она то полнела, то доводила себя до изнеможения. В театре, куда она вернулась, дело шло скверно, поскольку Ванесса отказалась использовать имя мужа для пиара, Несс пребывала в апатии, потеряв вкус к жизни, она подолгу не выходила из комнаты и из дома, не умея жить без Гарри, своего первого и единственного мужчины, который был для неё всем долгие годы. Нестерпимая боль не утихала даже под присмотром психологов. Если бы не Мередит, так или иначе, Ванесса погубила бы себя, но поддержка сестры была той ниточкой, за которую держалась бывшая миссис Гирш.
И всё же, судьба дала Ванессе второй шанс. Ещё во времена выступлений с Гарри по миру ассистенткой иллюзиониста заинтересовались спецслужбы Британии. Было несколько безрезультатных встреч, но Несс отказалась сотрудничать с правительством, выраженным, хоть это и не было произнесено вслух, откровенным шпионажем на территории других стран, где под видом важных гастролёров было бы так несложно плести интриги. Спустя два года с тех пор, как Ванесса развелась, тот человек появился снова. Он предложил отчаявшейся девушке содействие в карьере, вручил приглашение от имени самого Доминика Дромгула в Лондонский «Глобус», в обмен на дальнейшее сотрудничество. Несс уже нечего было терять, она согласилась, и её жизнь переменилась снова.
Британское правительство сделало негласную ставку на потенциальную восходящую звезду. Поговаривали, что её продвигал какой-то давний поклонник из чиновников, но сама Ванесса об этом не знала. С ней стали работать диетологи, психологи, тренеры по фитнесу, стилисты и, что самое главное, педагоги. Несс пришлось без особенного удовольствия учить основы политики, географии, экономики, психологии, истории, а также несколько иностранных языков, она не достигла в этом блестящих успехов, но сумела ухватить суть, стала внимательнее, мудрее, пропала её прежняя наивность и простодушие. Ей открылась закулисная жизнь мира, ставшая разочарованием. После долгих трудов Ванесса, которой спецслужбы приплели на счастье матери аристократическую легенду и даже подделали какие-то документы, стала загадочной и притягательной Леди Олфорд. Целая когорта специалистов поработала на славу, подчеркнув все достоинства Ванессы, вытащив наружу как можно больше потенциала. Её карьера взлетела стремительно: лучшие роли в «Глобусе», участие в популярном мюзикле, мыльные оперы и, как венец успеха, приглашение в Голливуд, где она встретилась с давним близким другом четы Гирш – Сидом, который помог ей обосноваться в местном обществе. После того как имя леди Олфорд укрепилось среди россыпи звёзд, её всё чаще стали направлять на секретные задания. Как правило, это были поиски пропавших наиболее ценных предметов искусства Великобритании у частных коллекционеров, которые нередко хвастали своими далеко не всегда легальными приобретениями перед приглашённой очаровательной знаменитостью, были и более важные миссии, связанные с планами акул рынка и зарубежных политиков, но их можно было пересчитать по пальцам. Тем не менее, Гастроли леди Олфорд стали всё чаще проходить вблизи всемирных экономических и политических форумов и штаб-квартир крупных организаций, её отправляли на восток, в Ливию, благо министерство иностранных дел не додумалось устроить Ванессе гастрольный тур по городам и ущельям Афганистана. От успеха у Несс всегда оставалось неприятное послевкусие, она понимала, что это не столько её заслуга. Единственной светлой радостью жизни леди Олфорд стала благотворительность. Ванесса возглавила один из фондов, она постоянно жертвовала значительные суммы больным детям и сиротам. Несси всегда мечтала о детях, хотя своими так и не обзавелась, но она часто посещала детские дома и больницы, проводила досуг в обществе малышей. Это успокаивало её, дарило горькую, но светлую радость. Подобные благодеяния стали теперь смыслом её неприкаянного существования. Несмотря на свой новый роковой и лукавый образ, она по-прежнему ощущает себя одинокой, задыхающейся в угнетающей пустоте.

Раздался осторожный стук в дверь, едва различимый на фоне гула мощного фена, который резко перестал жужжать, как только скорые мелкие шаги босых ног Мередит устремились к входной двери. Несс по-собачьи тряхнула сосульками мокрых волос и, проведя рукавом халата по запотевшему зеркалу ванной, оценивающе посмотрела на своё отражение.  Первый раз за последние месяцы она с долей нерешительности взяла с полки крем и, выдохнув, нанесла на кожу, пытаясь при этом предать своему лицу жизнеутверждающее выражение.
Младшая Олфорд спешно застегнула на ходу верхние пуговицы строгой рубашки, споткнувшись без очков о разбросанные туфли Ванессы, которые они перебирали с утра. Привычным движением она повернула замки и распахнула дверь, так и застыв на пороге. В нос ударил запах дорого тонкого парфюма, Мередит чуть прищурилась, но и без этого отчётливо осознавала, что перед ней стоит никто иной как ослепительный Гарри Гирш. Впрочем, он не был спесиво горделив и игриво безмятежен, как бывало когда-то, скорее лицо его выдавало отчаяние и изнеможение.
- Здравствуй, Мэр, Нэсси дома? – негромко произнёс он, отведя взгляд и кашлянув.
- Гарри! – охнула Мередит, сделав шаг, будто вытесняя непрошенного гостя дальше за дверь. – Уходи, тебе не стоило приезжать! – она говорила без раздражения и злости, скорее испуганно, но от этого достаточно сурово и настойчиво.
- Мэр, прошу! Я должен увидеть её! Она здесь? – взмолился иллюзионист, не отступая, уперевшись рукой в косяк.
- Тише! – шикнула мисс Олфорд-младшая. - Гарри, прошу, не надо! Умоляю тебя, уходи! Ты не знаешь, что с ней было, она только начала приходить в себя! Новое потрясение окончательно раздавит её!
- Я всё исправлю, клянусь! – перебил её Гирш с глубоким возбуждением в глазах.
- Поздно, Гарри, нет! – Мередит нахмурилась в смятении и прикрыла дверь, оставив щель, сквозь которую был виден пронзительный взгляд мужчины.
- Мэр, кто там? – из глубины квартиры раздался известный обоим голос, в котором чувствовалось напряжение. Оба побледнели, Гарри приготовился рвануть вперёд, но Мередит успела погасить этот порыв, парируя выпад.
- Это дядя Стенли, - выкрикнула девушка. Гарри открыл было рот, чтобы заявить о себе, но взгляд сестры бывшей жены его остановил. Она качала головой, шепча, заклиная одними губами «пожалуйста». Он казался непоколебимым и уже начал движение вперёд, но Мередит взглянула настолько выразительно, что он невольно отшатнулся. Сестра Несси, довольно взвешенного и спокойного нрава, всегда была на его стороне, во время развода она злилась, но всё же не причисляла Гарри к стану врагов, понимая, что это было в некотором роде неизбежно. Ванесса была не в состоянии видеть Гарри, она знала, что стоит ей услышать его ласковое мурлыканье и она обо всём забудет, отзовёт документы на развод и всё начнётся сначала. И кончится тем же. Брако-разводный процесс вела Мередит в качестве поверенного своей сестры. Несс погрузилась в меланхолию и заявила, что ей ни копейки от Гарри не нужно. Мэр понимала, что сестре всё же не помешают дополнительные средства к существованию. Они с Гиршем обо всём позаботились, потому на счету Ванессы, без её ведома, очутилась значительная сумма. И сейчас Мередит снова с незыблемой преданностью заботилась об интересах сестры. Не доверять её чутью не было причин, а взгляд её был настолько убедительным и отчаянным, что Гирш всё же отступил. Сжав губы и кулаки, он с болью посмотрел куда-то в коридор, где всего каких-то несколько ярдов отделяли его от Ванессы. На мгновение он замер, но, взяв себя в руки, развернулся и стремительно зашагал прочь. Мередит заперла зверь и, зажмурившись, выдохнула.
Сестра нашла Несси в своей комнате, она сидела на постели неподвижно, уткнув лицо в согнутые колени, уцепившись напряженными жилистыми пальцами в мокрое полотенце.
- С лёгким паром! – воскликнула она с порога с наигранной живостью в голосе. - Несс? – осторожно позвала Мередит. Старшая Олфорд вздрогнула, будто её резко разбудили. Она с трудом сдерживала сбившееся дыхание.
- Ты в порядке? – Мэр осторожно погладила сестру по плечу.
- Да-да, - женщина потёрла красные глаза и завозилась на постели. – Кажется, я не выспалась, вздремну, пожалуй, - Ванесса потянулась и уткнулась в подушку.
- Если что, я буду у себя. А вечером ты обещала мне прогуляться! – произнесла она со строгим тоном опекуна, как будто это она была старшей из сестёр.
- Хорошо, - бесцветно отозвалась Несси. Мередит забрала полотенце и ушла, прикрыв дверь.

В квартире воцарилась пугающая тишина, Мередит нервно листала книгу за книгой, но ни один прецедент из уголовного права не врезался в память, а в груди крутило колючий клубок, несколько раз она подходила к двери своей сестры, за которой было тихо, дрожащими пальцами тянулась к ручке, но так и не решалась войти.
Через несколько часов снова раздался стук в дверь. Мэр открыла не сразу, мешкая у входа. Услышав этот звук, Ванесса взвыла, словно безумная стиснув зубами подушку. Когда младшая сестра с воодушевлением практически вломилась в спальню Несси, она застала ту сидящей на кровати с горстью белых таблеток в ходящей ходуном от дрожи ладони. Её глаза были опухшими и пугающе красными, а сама она бледная, даже скулы как будто сильнее впали.
- О господи, Несс! – воскликнула Мередит с ужасом и резким движением выбила таблетки из рук сестры. Они, словно бусины из порванного ожерелья, звонко покатились по полу. Ванесса сделала несколько глубокий вдохов, будто вынырнув из воды и, припав к груди Мэр, разразилась горьким рыданием. Младшая Олфорд прижала её к себе, поглаживая и покачивая, шепча:
- Глупая, это не выход! Никогда не выход! Тихо-тихо, я рядом, всё хорошо, всё будет хорошо. Мередит испытала недюжинный страх, но и сама Ванесса испугалась собственного помысла.
- Мэр, я схожу с ума! Я не могу! – заскулила она сквозь слёзы, задыхаясь, говоря еле различимо дрожащим надрывным голосом. – Говорят, время лечит, Мэр! Но прошло уже столько месяцев, а эта боль внутри…! – она не закончила, взвыв. – Я знала, что будет больно, но даже сейчас я засыпаю в агонии, я просыпаюсь в агонии. – Ванесса всхлипнула, говоря в теперь в нос, - я чувствую его запах на подушке, слышу шаги, голос…тихий шёпот будто с другого конца света: «Несси…Несси..», - из её глаз снова брызнули крупные слёзы, она спрятала лицо в ладонях, разразившись новым потоком рыданий. – Теперь мне казалось, что он стоит за дверью, совсем рядом! – женщина снова шмыгнула носом. - Я скорее тронусь рассудком, чем забуду его, Мэр…
В душе Ванессы всё лихорадочно бурлило, воспалённые раны оголились, кровоточа. Мередит сжала сестру в объятиях, поцеловав в макушку, у неё сводило живот и накатила тошнота от волнения и чувства вины.
- Это нормально, Несс, ты любишь его. Может, если бы он приехал…
- Он не приедет! – отрезала Ванесса, будто убеждая в этом себя.
- Но, если бы он приехал…ты бы хотела увидеться с ним? – у Мередит тряслись поджилки, ответа она откровенно боялась.
- Нет! - с некоторой неуверенностью истерично ответила Несси, плача в плечо сестры. – Он не изменится, уже не изменится. Даже если мы сойдёмся, всё будет хорошо пару месяцев, а потом вернётся на круги своя. Ему будет лучше без меня!
- А если нет? – не унималась Мередит, у которой свербела совесть.
- Всё равно…мучиться рядом с ним или страдать без него… - рассуждала Ванесса, размазывая по щекам слёзы, голова стала тяжёлой и начала болеть. - Увидеть в его глазах холод и пренебрежение хуже смерти, Мэр! Я не выдержу, мне страшно, уж лучше не доводить до этого и жалеть, но запомнить его увлечённым мэтром, который, - её голос оборвался, - любил меня меньше своего дела, но любил!
Мередит покачала головой, целуя сестру, эти иррациональные безумства были за гранью её понимания, но она не хотела перечить Несс. Заглушив отчасти свою совесть, она посмотрела на пол, где лежал бумажный конверт, вспомнив о причине своего визита. Нехотя разжав объятия, она подняла его с ламината.
- Давай, сестрёнка, вдохни, выдохни! – девушка бережно стёрла влагу со страдальческого лица Ванессы. – Между прочим, к тебе посетитель. И он уже успел сосчитать все кирпичи нашего камина, - посетовала Мередит, пытаясь отвлечь Несси.
- Гони его к чёрту, - буркнула Олфорд-старшая.
- Как ни странно, он предполагал, что ты не расположена к визитёрам. И, перед тем, как ты ему откажешь, попросил передать тебе это, - Мэр протянула конверт. Любопытство притупило боль, Ванесса взяла конверт и под пристальным вниманием сестры распечатала его, достав письмо, пробегаясь взглядом по строчкам. Когда она дошла до сути, даже глаза будто перестало щипать. Она обомлела, перечитывая снова и снова.
- Мэр, это приглашение в «Глобус»! – с трепетом произнесла она. – От лица самого Дромгула! Разве это возможно?
- Это же твоя мечта! Шекспир-Шекспир! Кажется, тот мистер, я бы даже сказала «сэр» хорошо тебя знает.
- Слишком хорошо, - нахмурилась Несс, но только сильнее сжала письмо в руках.
- Иди умойся, надень своё лучшее платье, а я пока развлеку этого проницательного господина, - улыбнулась Мередит, сжав ладонь Ванессы. Бывшая миссис Гирш будто нехотя кивнула, но в глазах её затеплились огоньки. На душе было какое-то смятение, безжалостно раздирающее на части, но предчувствие говорило, что сегодня что-то решилось и от этого как будто стало легче, будто сама судьба повела тебя по течению.