1. Имя персонажа:
Kurt Freudl | Курт Фройдль
2. Возраст и дата рождения:
18.09.1987 (29 лет)
3. Профессия/род занятий:
Психиатр-аддиктолог
4. Биография:
Как говорится, никогда не спрашивай у женщины сколько ей лет, у мужчины – сколько он зарабатывает, и у немца – почему его дед из Аргентины. Но шутки в сторону, пацаны! И обо всем по порядку.
Три поколения назад семья Курта бежала из остывающей от войны Европы в спокойную и солнечную Латинскую Америку. Есть вещи, о которых не принято говорить вслух, и тем не менее, все всё понимают. Итак, они обосновались в Аргентине, пустили корни в уютном тихом пригороде Буэнос-Айреса – там и прижились. Мать Курта никогда не разделяла некоторых радикальных убеждений своей семьи, но будучи наивной и юной все-таки повелась на их убеждения. Она согласилась на брак с человеком, который даже в глазах беспечной девятнадцатилетней Ингрид Фройдь казался не самой удачной партией. Бездельник и пьяница, зато чистокровный немец – папаша Курта. Вот как-то так они и прожили лет семь. Инги работала хостес в дорогом ресторане, муж ее то там-то сям, в перерывах топя свою совесть в дешевом алкоголе. Что же до Курта – он рос обычным мальчиком. Был дружелюбным, активным, как многие ребята его возраста, и слишком маленьким, чтобы понимать, почему мама порою плачет, спрятавшись на балконе с сигаретой. Он был огражден от проблем взрослых, и детство его, можно сказать, было вполне беззаботным и ничем не примечательным, до определенного момента.
Таким моментом стал холодный изучающий взгляд тёти-доктора, который Курту запомнился надолго. Она, постучав пальцем по снимкам МРТ, сказала маме, - «У мальчика эпилепсия». Что такое «эпилепсия» Курт тогда еще не знал, но уже заранее обрадовался, что не пойдет в школу. Мама же стояла рядом бледная и растерянная. «Доктор, может, Вы еще раз посмотрите?» - говорила она, - «У моего сына никогда не было этих… как их…припадков». Но тётя-доктор была бескомпромиссна: идиопатическая эпилепсия, височно-латеральная форма.
Одна из наиболее распространенных форм, между прочим. Звучит страшно, как пожизненный приговор. На деле с этим можно жить. Все равно, что в одной комнате с соседом-мудаком, который внезапно включает громкую музыку посередь ночи, мигает светом, или вот, например, готовит рыбу с запахом рыбы и тех самых маминых духов, которые давно кончились и больше их нигде не найти. Но если ты играешь по его правилам, то даже такой мудак становится добрее, приживается к тебе и вроде все совсем не так уж плохо. С соседом есть резон договориться. Ему не нравится горячая вода и громкие звуки, например, зато он любит своевременный отдых и здоровый сон. Соседа даже можно усмирить, нужно лишь пить свои таблетки по четыре раза в день, как доктор говорит. Тогда и выходки его не страшны. Страшнее только побочное действие.
С тех пор, как в жизни Курта появились регулярные обследования и таблетки по расписанию, в нем впервые пробудился интерес к медицине. Он понял, что хочет стать доктором. Возможно, даже помогать людям. Мама же в свою очередь поняла, что воспитывать сына одной ей будет проще, чем вдвоем с никчемным мужем, и подала на развод. А через два года снова вышла замуж, и на этот раз не спрашивала ничьих советов. Он был предпринимателем из Лондона, хорошим человеком. Они познакомились в ресторане, где мама работала, а мистер Робертс пришел пообедать с партнерами по бизнесу. Их отношения развивались быстро и плодотворно: вскоре у Курта родилась сестра. Мама дождалась визу жены и вместе с детьми переехала в Лондон, в дом «мистера Робертса», который вскоре стал для Курта просто папой. Нет, серьезно. Этот великой души человек всего за пару месяцев сделался ему ближе, чем биологический отец – тот даже не звонил узнать, как у него дела. Да и не сильно-то надо. Курт хоть и был маленьким, но не глупым, и видел, как мама была несчастна со своим первым мужем.
И как повезло со вторым! Мистер Робертс был прям-таки тем самым примерным отцом, как из рекламы майонеза, где все счастливо трапезничают сэндвичами на воскресном пикнике в парке. И мамину улыбку наконец-то перестала сковывать усталость. А вот адаптация далась Курту не легко. Во-первых, пришлось очень быстро выучить язык, но это еще ерунда по сравнению с тем, что лето в Британии начиналось в июне. И было холодным! Даже спустя годы, прожив в Лондоне почти вдвое больше, чем в Буэнос-Айресе, Курт до сих пор не может смириться с промозглыми ветрами и застающими врасплох дождями. В новой школе первое время приходилось нелегко. Некоторые из его одноклассников сочли забавным новенького ученика с немецким именем и заметным испанским акцентом. Над ним подшучивали, даже как-то изгадили шкафчик свастонами, как-бы невзначай намекнув, чем занимался его прадед во время войны. Тогда Курт рассказал, и шутки над ним прекратились.
К моменту поступления в университет Курт, как и большая часть абитуры, зрел в будущее профессии весьма туманно. Знал только, что хирургом ему не быть. Да и вообще, из-за эпилепсии в анамнезе к живым людям руками лучше бы не прикасаться. И к не живым, на всякий случай тоже. Поэтому, наверное, так и сложилось с психиатрией. В процессе обучения раскрылась его природная эмпатия. Курт понял, что не прогадал, корпя ночами на пролет над курсами лекций по психопатологии и клинической психиатрии. Учеба, хоть и была сама собою нелегка, но доставляла больше интереса, чем предсессионных мучений. Природа личности человека, искаженная болезнью, оказалась гораздо больше увлекательна, чем патологии плоти. Сам того не хотя, Курт стал одним из преуспевающих студентов на потоке. Чем и запомнился преподавателям. Позднее его рекомендовали на практику в Бетламскую королевскую больницу.
Что такое стажировка в Бедламе? Это гордость. За причастность к месту с вековой историей, с передовыми технологиями и возможностью наблюдать за практикой самых блистательных специалистов королевства. Это… Суточные дежурства, ненормативный поток пациентов, большинство из которых тяжелые. Это работа на пределе своих возможностей, это главврач, встречавший вчерашних выпускников престижных вузов голодной вампирской улыбкой. Это горячая точка военных действий на безразлично-серой карте Лондона. Курт по началу даже и не понял – а потом как понял! – почему его сокурсники не особенно стремились попасть сюда. Поэтому, по истечении интернатуры, когда ему предложили продлить контракт уже в качестве специалиста, Курт мило улыбнулся и быстренько сделал ноги в сторону городской наркологической клиники. Все-таки, алкоголики ему были куда ближе и роднее пациентов с шизофренией в острой фазе. И вот с тех самых пор продолжает свой путь в тернистых дебрях аддиктологии.
5. Внешность:
6. Характер:
Внешне спокойный, как тихий летний бриз, и будто вечно чуточку отрешенный от внешнего мира, на деле Курт гораздо больше увлечен всем тем – и теми – что его окружает. Он дружелюбный и открытый. Природная эмпатия работает в нем, словно радиоприемник, настраиваясь на нужную частоту. И хотя вовлеченность во внешний мир есть критерий экстраверсии, трудно сказать, что Курт испытывает большую потребность в общении. Иной раз так наговорится за день в клинике, что дома жаждет только тишины.
Близкие друзья выделяют в нем внимательность и широту мышления. Среди пациентов же Курт славится здравым либерализмом.
В общем и целом, приятный и открытый парень. Из тех, кого практически любой не отказался бы заиметь в друзьях. Но в то же время сам Курт-то как раз весьма избирателен в своих кругах общения. Эмпат же – третьим глазом видит, чего и кому от него надо.
7. Навыки, умения:
- не на ты, а уже даже на «эй, ты» с твоим поганым гештальтом. По переписке отличит простого любителя выпить от начинающего алкаша.
- говорит на испанском (родной) и английском. Немецкий язык знает весьма скверно, говорит с трудом, устную речь воспринимает через слово.
- умеет водить машину, но сдать на права пока не может.
- знает несколько медитативных асан из йоги. Авторитетно заявляет, что от эпилепсии не помогает нисколько.
8. Дополнительно:
Касательно эпилептического статуса. Стойкой ремиссии пока не наблюдается. Припадки бывают, и это непродолжительные эпизоды, не сопровождающиеся потерей сознания и судорожными конвульсиями. Из-за локализации эпилептического очага припадки, как правило, носят характер слуховых и обонятельных галлюцинаций. Реже - зрительные галлюцинации, "вспышки огня", и т.д.
9. Связь с вами:
10. Пробный пост:
- Эй, Кси. Что делаешь?
- А на что похоже? – Макс пропустил чуть ли не себе под руку камеру смартфона Зои. – Делаю вид, что умею колоть тату.
Девушка прошлась крупным планом по незаконченной работе, а затем переметнула объектив и на самого мастера, явно неподготовленного к съемкам для модных соцсетей.
- Похоже на то, что кто-то очень… Очень… - «медленно» - одними губами произнесла Зои, отступая назад для лучшего ракурса, – Очень любит свою работу.
На что Макс лишь закатил глаза.
- Ай-ц-ц! Опять ты снимаешь мое небритое лицо для этого вашего «Инстэгрэма»! Ну сколько раз говорить, - художник играючи взмахнул свободной рукой и описал в воздухе контуры своего профиля, - моя рабочая сторона – правая!
Зои грозно сверкнула глазами, подчеркнутыми выразительной стрелкой, и постучала пальчиком по запястью. Мол, время-то видел?
Ну да. Видел. Что-то около десяти. А может, и пол-одиннадцатого вечера. Да Макс и сам бы рад свалить домой, но ведь клиент. Клиенту ведь не скажешь «Ой, сколько времени! Мой рабочий день давно окончен, приходите завтра». Клиент едва ли будет рад пустым контурам вместо тату. Клиент, как любит повторять Зои, снисходительно покачивая курчавой головой, всегда прав… Даже если судак и не считается с чужим временем. То ему, видите ли, прямо перед сеансом в утвержденном эскизе пару правок внеси, то трансфер сотри и передвинь на пару сантиметров выше. Ой, а можно ее побольше сделать? Прям вот совсем немного. Нет, раньше было лучше.
Макс кричал.
Правда не в голос, а в себя. А то ж нехорошо, Зои все видит. Рик Баум – даже имя дурацкое. Так его зовут, клиента. Так Макс назовет мышонка. Вот прям завтра же пойдет и купит в зоомагазине маленького белого мышонка. Даст ему имя Рикки-Тикки Баум – и скормит своей сколопендре. Какое наслаждение – смотреть, как его красавица заживо рвет плоть Рика своими ногочелюстями, а вместе с этим восстанавливается гармония в природе.
«У меня поезд через 32 минуты!!...» - там не вместилось еще пять восклицательных знаков. Макс смахнул всплывающее окно уведомлений на планшете (на нем был открыт эскиз тату), и зыркнул в сторону гостевой, где сидела Зои.
- Ну что я сделаю? Тут мне работы еще минут на сорок минимум, - и это был весьма оптимистичный прогноз, - Зои, ты иди, я сам закрою студию. У нас же есть запасные ключи?
- Запасные в ящике на третьей… Ай, ладно. Я тебе их прямо на столе оставлю. И сигнализацию не забудь! И еще…
Девушка показалась в дверях, и тут надо бы отдать должное ее сноровке. Она, вопреки гендерным стереотипам, собралась и оделась быстрее, чем успела закончить фразу, и уже была в куртке нараспашку и поправляла шапку.
- Кси, вот только постарайся не накосячить нигде… Да я серьезно, блин, не смейся! И. Напиши мне, когда все закроешь, - она напоследок окинула хозяйским взглядом пустынное пространство студии, попрощалась и была такова.
Макс отпустил клиента за полночь. Он был злой как черт, уставший, что нивелировало первое, а правая рука пульсировала в такт колебательным движениям тату машинки, низводя любое прикосновение до белого шума. Типа как помехи по телику, только под кожей. И это надолго. В голове, кстати, после целого дня общения с инфантилом-клиентом было нечто похожее. Хотелось просто добраться до дома и выключить ее до завтрашнего вечера. Макс ведь и так уже действовал полусознательно, как заведенный зайчик из рекламы дюрасел. Прибрался в зале, захватил с собой кое-какой мусор – выкинуть по дороге, закрыл студию и припустил вниз по улице резвым шагом. Метро уже закрыто, но тут неподалеку можно поймать такси. К счастью, ехать-то всего ничего, минут пятнадцать, и наверняка без пробок. Макс скомкал коробочку от бургера, его единственного за сегодня обеда, и запустил ею в удобно стоящий мусорный контейнер в переулочке между домами. Но промахнулся. Комок картона отскочил от стены и упал на землю где-то в том стремном темном переулке. И, казалось бы, хер с ним, художник уверенно шагал дальше. Но что-то вроде отголосков совести в его подсознании впилось острыми когтями в спину и не пускало дальше. В голове поучительным тоном отца звучали слова «Так вот и заводятся муравьи» - а уж отчего гласа Макс стерпеть не мог. И ему пришлось остановиться.
- Ах ты ж жеваный бигмак! – шикнул художник, возвращаясь с великой неохотой туда, куда и в светлое время суток предпочел бы не захаживать.
Ну вот еще. Теперь искать впотьмах эту коробку! Макс завернул за угол, осмотрел вокруг контейнера. Странное чувство, вроде как заботишься об окружающей среде и проявляешь гражданскую сознательность, но в то же время внутренний голос обзывает тебя идиотом. Так и дразнится, мол, придурок, заняться больше нечем? Чтоб заглушить его, Макс звучно выдохнул носом, обошел контейнеры, что-то заставило его обернуться и заглянуть в темноту переулка. И в этот момент он так и замер.
Там, всего в нескольких метрах от него, лежал человек. А над ним стоял другой мужчина, с ножом в руках. Кровь на его пальцах при свете луны казалась черной. Художник рефлекторно набрал в легкие воздуха, и так и застыл на одном месте, ни шагу ступить-ни закричать, что есть мочи. И по-хорошему, ему бы сейчас дать деру, да только ноги не слушались. И только лишь белый шум мурашек в правой руке напомнил о реальности, и об опасности, и едва сдвинув пятки, Макс не сводя глаз с убийцы, попятился назад.
11. Предпочтительные жанры:
Экшон, психология, отношения. Можно чего-то из криминального. Не надо только пустой бытовухи и разговоров ни о чем.
Отредактировано Kurt Freudl (2022-03-19 21:38:36)
